Трудности взаимоотношений родителей с приемными детьми Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»
Приемный ребенок оказался «трудным» – почему?
«Когда ребенок попадает в семью, это как свадьба. С этого начинается не красивая сказка, а реальная жизнь», – напоминает Наталья Степина, руководитель Ресурсного центра помощи приемным семьям с особыми детьми (БФ «Здесь и сейчас»).
Изменение трудного поведения приемного ребенка – возможно, убеждены специалисты. «Это ребенок не знает, что с этим делать, а мы знаем. Давайте просто научим – и его, и родителей», – говорит Наталья Степина. На что нужно обращать внимание и как поступать родителям, говорили психологи и представители НКО, участники конференции «Трудное поведение: что ждет приемный ребенок от общества, специалистов, родителей».
Что с ними не так?
Наталья Степина, руководитель Ресурсного центра помощи приемным семьям с особыми детьми (БФ «Здесь и сейчас»). Фото с сайта changeonelife.ru
Эти дети не умеют распознавать собственные эмоции – их этому просто никто не учил. В итоге любая эмоция захлестывает ребенка, и он находится в состоянии хаотичного возбуждения. Куда уж там планировать свою жизнь, если он не понимает, что с ним происходит! Такие дети могут быть импульсивны, драчливы, их воспринимают как агрессивных, хотя просто на них накатывает аффект, поясняет Наталья Степина.
Они не умеют терпеть, им невыносимо ожидание. Им трудно соблюдать правила. Поэтому они похожи на капризных трехлеток, даже если они подростки. И это обескураживает и демотивирует взрослых.
Это провокативные дети. Они не разрушители, они хотят созидать, просто не знают, как это сделать. Такой ребенок проверяет взрослого на «вшивость» – он ищет сильного взрослого, который даст ему чувство безопасности. «Если с провокативным ребенком сюсюкаться и уступать – будет хуже. Они устраивают шоу, красивые истерики, – рассказывает Наталья Степина. – У нас был случай, когда родители даже чуть не развелись из-за проблем со своим трудным приемным ребенком. Часто взрослые вообще не знают, как реагировать на такие ситуации. Учителя, кстати, тоже». Ребенок с детдомовским прошлым может демонстративно совершают плохие поступки, скажем, это может быть воровство – как один из способов нарушить правила. «Часто они делают это еще и умышленно на глазах у окружающих. Это способ, чтобы о нем узнали. Чтобы взрослые «подпрыгнули», а ровесники подумали бы, что он крут», – поясняет эксперт.
У детдомовцев часто сложности с пониманием границ. «Когда-то им не дали ощущение «домика», куда они могут спрятаться. Такие дети плохо чувствуют свое тело – их мало брали на руки. Плохо понимают пространство – в приютах ведь часто они просто сидели в своих кроватках, – замечает Наталья Степина. – Они могут уйти с урока – потому что просто не понимают, зачем надо сидеть до конца».
Наконец, особая категория – подростки. У них есть потребность в сепарации, отвержение родителей, становятся более активными взаимотношения со сверстниками.
Кислородную маску – родителям
Специалисты тревожатся: у нас почему-то сложился стереотип, что если ребенок трудный – виноваты приемные родители. На семью фактически ложится клеймо. «На самом деле психика приемных родителей часто так истощена в ходе адаптационного периода семьи, что семья оказывается под угрозой развала. А дети – под угрозой возврата», – подчеркивает Наталья Степина.
Важный принцип в ситуации с трудным ребенком – помогать родителям. «Это как в самолете – кислородную маску нужно надеть сначала взрослому, потом ребенку. Мы, специалисты, начинаем с того, что принимаем трудности в ребенке. И мы говорим родителям – да, это правда, с вашим ребенком трудно. Для них такое принятие – важнейший фактор, – говорит Наталья Степина. – Десятки мам начинают плакать на этих словах – когда им не говорят, что вы «должны спасать общество» или «нужно жизнь положить на своего ребенка», а когда принимают их сложности».
Работаем не с плохим поведением, а с его причиной
Коррекционный психолог Ольга Неупокоева замечает, что если на приеме шла волна приемных семей с детьми с СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), то сейчас к психологам повально обращаются с РРП (реактивное расстройство привязанности).
Родители часто делают ошибку: начинают бороться с симптомом – с трудным поведением, отставанием в учебе, а не с причиной – РРП. Специалисты советуют родителям смещать свое внимание на работу с трудностями привязанности. «Трудное поведение – это психологическая защита ребенка, благодаря ей ребенок выжил – и физически, и морально. Можно сломать ребенка, вскрыть его защиты. Но он будет сопротивляться до последнего и победит, у детей больше мотивации», – замечает Ольга Неупокоева.
Правильно выстраиваем семейную иерархию
Джессика Франтова, детский и семейный психолог БФ «Здесь и сейчас». Фото: facebook.com/jessica.frantova
Ребенок всегда пытается подстроиться под приемную семью. Собственно, так же ведут себя и кровные дети, просто мы не всегда это замечаем. Приемный ребенок приходит в семью со своим опытом, но иногда его проблемное поведение – это ответом на ту систему, в которую он пришел, считает Джессика Франтова, детский и семейный психолог БФ «Здесь и сейчас».
«В подростковом возрасте это усилено – ребенок перестает себя сдерживать, хочет показать всему миру, что он-то знает, как правильно поступать. Он хочет сказать: вот, я подстраивался под вас, но вы не правы здесь, здесь и здесь, – поясняет Джессика Франтова. – Или он хочет сделать своих родителей самыми лучшими – но как? Он пытается их «научить жизни», показывая их недостатки, как это и делают с ним взрослые». Так что, советует специалист, старайтесь услышать контекст в словах и поведении ребенка.
В наших семьях – как и в нашем обществе – часто нарушаются личные границы, а это тоже влияет на поведение ребенка. Например, напоминает Джессика Франтова, подумайте, как вы обращаетесь друг к другу дома? Закрывается ли дверь в комнате ребенка, стучитесь ли вы к нему? Часто у ребенка нет не только своей комнаты, но и личного места. И еще – права на свое мнение. Устанавливать и уважать границы нужно уметь и взрослым – и учить этому ребенка.
Еще одна частая проблема в семьях, когда родитель в своих мыслях сливается со своим ребенком. Такие родители говорят о ребенке во множественном числе «мы» – «Мы поступили», «Мы устроились на работу». Такой взрослый, поясняет Джессика Франтова, не заинтересован в том, чтобы ребенок начал решать свои проблемы. А ребенок в ответ инстинктивно пытается вырваться из такого слияния. Но как? Он пытается стать плохим – подсознательно, считая, что так его быстрее «отпустят».
Взрослые делают ошибки и в построении иерархических отношений в семье. Иногда родители ждут от детей поддержку и помощь, которую те дать не могут. «Давать поддержку – это обязанность вышестоящих или равных. Дети по определению не на этой позиции, – поясняет психолог. – Когда ребенок «спасает» родителей, когда его пытаются использовать в качестве опоры, в итоге мы получаем трудного подростка. Потому что на него взваливается ноша, которую он не может выдержать, и он начинает всех «строить»».
Тайна отнимает силы
Вероника Золотова и Елена Позднякова, сотрудники психологического центра «Пазл» и благотворительного фонда «Дети +». Фото с сайтов estaltclub.com и b17.ru
Еще одним источником напряжения являются семейные тайны. Скажем, тайна усыновления или тайна диагноза. Некоторые подростки не хотят, чтобы окружающие знали, что они из приемных семей. Или что у них вич-положительный статус. Некоторые – сами об этом не знают, н о чем-то догадываются.
«У подростков бывают депрессии. Идет гормональное изменение, формируются разные психические процессы. Им трудно сдерживать эмоции. Трудно, оценить, например степень риска и строить долговременные планы. А теперь представьте: в таком состоянии ребенок еще и хранит тайну, испытывает страх, что кто-то может его разоблачить», – рассказывают Вероника Золотова и Елена Позднякова, сотрудники психологического центра «Пазл» и благотворительного фонда «Дети +».
Вместо того чтобы встраиваться в мир, ребенок тратит ресурсы на сохранение тайн. И тогда не хватает сил на достижения, на постановку целей. В итоге мы получаем трудного подростка, который ведет себя провокативно.
«Ребенок видит, как напрягается родитель, ища ответы на его неудобные вопросы, чувствует тревогу. Еще и родители накручивают – «никому не говори, это будет плохо, от тебя все отвернутся». В итоге ответы на свои вопросы дети ищут в интернете – и находят то, что хотят найти», – подчеркивает Вероника Золотова.
Приемные папы и мамы часто не подготовлены к последствиям обнародования диагноза. Они не знают, с какой реакцией ребенка столкнутся. Не знают, куда обратиться за помощью, а ведь перед контролирующими органами приемным семьям приходится демонстрировать успешность. Все это создает большой эмоциональный накал, и родителям, и детям трудно справиться.
Психологи убеждены – от ребенка не надо ничего скрывать. То, о чем говорят вслух, перестает так сильно пугать. На подростка влияет не сама тайна, а непрожитые чувства.
«Например, часто ребенку с диагнозами дают лекарства, но не рассказывают ему о его заболевании. Про таблетки говорят – это витаминки. Это ошибка. В какой-то момент ребенок не захочет пить «витаминки», и придется объяснять, что это жизненно важные лекарства», – приводит пример Вероника Золотова. А на фоне страхов возникают навязчивые мысли. Например, вич-инфицированные дети могут начать искать в себе признаки болезни, навязчивые мысли о смерти.
Конечно, принятие диагноза подростком – непростой процесс. Сначала шок, недолгий, но бурный эмоциональный всплеск. Потом – отрицание: у меня нет никакой болезни, живем как прежде. Третья стадия – агрессия, отказ от лечения, возможны суицидальные мысли, обвинение других в том, что с ним произошло. Потом начинается стадия депрессии. И тут важен значимый взрослый, который поддержит, выслушает. Наконец, пятая стадия –примирение с ситуацией, когда тоже крайне важна эмоциональная поддержка.
С кровной семьей встречайтесь на нейтральной территории
Юлия Курчанова, психолог программы «Профилактика социального сиротства» БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Фото: facebook.com
Для приемных родителей к сложностям общения с приемным подростком добавляется тема кровной семьи. Нужно ли приемной семье взаимодействовать с кровной? Это тонкий момент. С одной стороны, кровная семья – это не только родители, но и бабушки, дедушки, тети, дяди – они имеют право общаться с ребенком, считает Юлия Курчанова, психолог программы «Профилактика социального сиротства» БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Среди родственников могут оказаться люди, которые будут очень полезны для ребенка и его развития. С братьями и сестрами тоже лучше не терять связь. Интересы ребенка должны быть выше, чем амбиции приемных родителей.
Но не всегда приемные родители понимают, как правильно строить эти отношения. Юлия Курчанова советует использовать помощь медиаторов–психологов. Важно, например, соблюдать принцип симметричности – у всех сторон должно быть равное положение. Встречи лучше организовывать на нейтральной территории. «Плохо, когда кровные родители приходят с визитами в дом приемной семьи. На нейтральной территории все будут чувствовать себя более защищенными».
Когда начинать контакты с кровной семьей – каждый раз индивидуальное решение. Родителям нужно понять, для чего это нужно. Чтобы ребенок знал свое прошлое, или они хотят его общения с родственниками? Какому-то ребенку это будет полезно, другому нет. Если у ребенка еще идет период адаптации, это не лучший момент для подобных встреч.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Трудности взаимоотношений родителей с приемными детьми Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»
Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Умрихина Галина Андреевна
Семья для приемного ребенка это особый мир, в котором он живет, учится любить, ненавидеть, радоваться, сочувствовать. При воспитании приемных детей , приемные семьи нередко сталкиваются с целым рядом проблем и нуждаются в квалифицированной помощи психологов для диагностики и коррекции не только индивидуальных особенностей ребенка, но и внутрисемейных отношений, функционирования приемной семьи в целом.
Похожие темы научных работ по социологическим наукам , автор научной работы — Умрихина Галина Андреевна
Функционирование приемных семей и их социальное благополучие (по материалам социологического исследования в Еравнинском районе Республики Бурятия)
Психолого-педагогическая готовность принимающих родителей к появлению нового члена в приемных семьях (на примере Липецкой области)
Difficulties in the relationships of parents with foster children
Family for a foster child is a special world in which he lives, learns to love, hate, rejoice, sympathize. In the upbringing of foster children , foster families often face a number of problems and need qualified help of psychologists to diagnose and correct not only the individual characteristics of the child, but also intra-family relations, the functioning of the foster family as a whole.
Текст научной работы на тему «Трудности взаимоотношений родителей с приемными детьми»
@ Умрихина Г.А. 2018
DIFFICULTIES IN THE RELATIONSHIPS OF PARENTS WITH FOSTER CHILDREN
ТРУДНОСТИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ РОДИТЕЛЕЙ С ПРИЕМНЫМИ ДЕТЬМИ
Galina Andreevna UMRIKHINA,
student of 6 ZDP course, faculty of distance learning, police officer UO MVD of Russia in Lotoshiskiy district, police patrol service Email: galina.lady2@yandex.ru
Галина Андреевна УМРИХИНА,
слушатель 6 ЗДП курса, факультета заочного обучения,прапорщик полиции, УО МВД России по Лотошискому району, полицейский ППСП Email: galina.lady2@yandex.ru
Научный руководитель: Ирина Борисовна Марьясис, заместитель начальника кафедры юридической психологии УНК ПСД Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат психологических наук, доцент, полковник полиции
Для цитирования: Умрихина Г.А. Трудности взаимоотношения родителей с приемными детьми. Международный журнал психологии и педагогики служебной деятельности. 3/2018. С. 75—77.
Annotation. Family for a foster child is a special world in which he lives, learns to love, hate, rejoice, sympathize. In the upbringing of foster children, foster families often face a number of problems and need qualified help of psychologists to diagnose and correct not only the individual characteristics of the child, but also intra-family relations, the functioning of the foster family as a whole.
Key words: foster children, foster parents, family psychology, disharmony, family, relationships
Аннотация. Семья для приемного ребенка это особый мир, в котором он живет, учится любить, ненавидеть, радоваться, сочувствовать. При воспитании приемных детей, приемные семьи нередко сталкиваются с целым рядом проблем и нуждаются в квалифицированной помощи психологов для диагностики и коррекции не только индивидуальных особенностей ребенка, но и внутрисемейных отношений, функционирования приемной семьи в целом.
Ключевые слова: приемные дети, приемные родители, психология семьи, дисгармония, семья, взаимоотношения
В современном мире среди множества моделей семьи особое место занимают семьи, имеющие усыновленных или приемных детей. Семьи, в которых есть приемные дети, могут состоять только из приемных детей и усыновивших их родителей, или же приемные дети оказываются в семье, где уже имеются родные дети. Поэтому психологические проблемы, с которыми сталкиваются приемные семьи, во многом зависят от того, что собой представляет структура (численный и персональный состав) такой семьи.
Приемная семья является возрожденной формой семейного воспитания детей, оставшихся без родителей. Она обеспечивает детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, их право на семейное воспитание.
Взаимоотношения между приемными родителями, а также между приемными родителями и приемными детьми в будущем могут стать моделью семьи приемного ребенка. В силу этого очень важен подбор приемных родителей.
На основе этого необходимо дать несколько определений касающихся приемных детей и родителей.
Приемные дети — это дети-сироты и дети, лишенные родительской опеки, устроены в приемную семью
Приемный родитель — это лицо, которому передан на воспитание ребенок (дети), находящиеся на попечении органов опеки и попечительства на основании трудового договора. Приемными родителями считаются лица, которые совместно с государством реализуют политику
PSYCHOLOGY AND PEDAGOGY OF SERVICE ACTIVITIES
замещения семьи для несовершеннолетних, лишенных родительского попечения.
Замещающая семья — форма временного устройства детей-сирот и детей, оставшихся без родительской опеки в семьи, если в биологических семьях нарушены семейные связи и потеряна родительская опека над детьми. К такой категории семей относятся прежде всего приемные семьи.
Приемная семья — семья, в которой семейная пара или отдельные граждане (приемные родители) выполняют обязанности по воспитанию детей-сирот и (или) детей, оставшихся без родительской опеки, в соответствии с «Положением о приемной семье» на основе договора о передаче ребенка (детей) на воспитание в семью и трудового договора, на основании которого они приобретают статус родителей-воспитателей.
Законом определены категории несовершеннолетних, имеющих право на устройство в приемные семьи. В частности:
• оставленные в медицинских и иных государственных учреждениях, то есть фактически брошенные своими родителями;
• если в отношении их родителей прошла процедура лишения родительских прав, либо ограничения, достаточного для признания воспитания в данной семье невозможным;
• дети-сироты, чьи родители погибли;
• дети, оставшиеся без родителей, по иным причинам, в частности при установлении статуса безвестно отсутствующего;
• дети, чьи родители несут опасность или наносят вред психическому состоянию ребенка.
Для ребенка семья — это целый мир, в котором он живет, действует, делает открытия, учится любить, ненавидеть, радоваться, сочувствовать. Будучи ее членом, ребенок вступает в определенные отношения с родителями, которые могут оказывать на него как положительное, так и негативное влияние.
При воспитании приемных детей, приемные семьи нередко сталкиваются с целым рядом проблем и нуждаются в квалифицированной помощи психологов для диагностики и коррекции не только индивидуальных особенностей ребенка, но и внутрисемейных отношений, функционирования приемной семьи в целом1.
Психологи называют несколько причин, по которым в нормальных семьях возникают конфликты с приемными детьми:
• сверх заботливости или гиперопека. Эта ситуация встречается в семьях, потерявших собственного ребенка, или не имеющих детей из-за болезни. Ребенку не дают сделать самостоятельно ни одного шага, он должен находиться только рядом с родителями, показывать им свою любовь. До определенного момента, пока ребенок маленький, ему это может даже нравиться. Но, взрослея, каждый малыш начинает стремиться к самостоятельности. Родители же не понимают и не желают отпускать его от себя. Ребенок грубит, убегает без разрешения к друзьям, делает все наперекор. Впрочем, такая ситуация возможна не только с приемным, но и с родным ребенком;
• доброе дело. Цель родителей, желающих взять ребенка — получить одобрение окружающих. Соответствующего отношения они ждут и от ребенка, которого они облагодетельствовали. Реакцию ребенка предсказать не трудно, трудно с этой реакцией справиться;
• тайна усыновления. Мнительные взрослые, взявшие в семью младенца, боятся, что малыш узнает о своем происхождении от чужих людей. В такой семье часты проблемы в общении с внешним миром2. Родители ограничивают контакты ребенка, сами живут замкнуто. У ребенка возникает дефицит общения, его тянет на улицу, к друзьям, чего никак не могут допустить родители. Если же тайна раскрывается, ребенок получает тяжелую травму, становится неуправляем, на все упреки родителей отвечает: «Я вам не родной» и т.д. Порой дети предпринимают попытки самоубийства или убегают из дому с целью найти своих настоящих родных;
• проблемы различия в восприятии поступков родного и приемного ребенка — еще одна проблема приемных семей. Одни родители возлагают на детей необыкновенные надежды, пытаются вырастить гения, отправляя его одновременно в бассейн, на фигурное катание, в художественную школу и на хоровое пение. Другие же страшно боятся, что однажды выйдет наружу заложенная генетически плохая черта
характера, выискивают второе дно в каждом проступке ребенка. И в том и в другом случае неудачи, капризы, проступки воспринимаются родителями негативно, приводят к разочарованию, гневу.
В то же время такие поступки родного ребенка воспринимались бы ими как нечто обыкновенное, легко прощались и забывались. Дети у таких родителей страдают от низкой самооценки, у них часто бывают депрессии, они не уверенны в себе, и по-детски пытаются привлечь к себе внимание либо постоянными приставаниями к родителям, либо дерзостью, плохими поступками, вызывающим поведением.
Перечисленные причины могут приводить к возникновению психологических трудностей в отношениях в приемной семье. Это может проявляться в авторитаризме со стороны родителей, отсутствие взаимной поддержки и понимания с обеих сторон, повышенная конфликтности, агрессии и насилии3. Дисгармония семейных отношений дает подростку образцы непостоянства, враждебности и асоциального поведения.
Существует несколько методик способствующих выявлению причин дисгармоничных взаимоотношений между ребенком и приемными родителями4.
Личностный опросник «Большая пятерка» (авт. Р. МакКрае, П. Коста).
Методика PARI. Тест-опросник изучения родительских установок, Шефер Е.С. и Белл Р.К.
Тест-опросник родительского отношения А.Я. Варга, В.В. Столин. Методика ОРО.
Данные методики разработаны в тестовой форме. Они позволяют выявить не только отношение приемных родителей к ребенку, но и ребенка
к приемным родителям. Результаты тестов позволяют выявить причины возникновения недопонимания между ними, с целью улучшения взаимоотношений между детьми и родителями и улучшению микроклимата в семье.
Задачами методик является:
1) проведение в приемной семье обследование по предложенным методикам;
2) выявление причины психологического разлада в замещающей семье.
3) на основе проведенных исследований позволяет разработать рекомендации, направленные на улучшения взаимоотношений между приемными детьми и родителями и улучшению микроклимата в семье.
Гармония во взаимоотношениях между приемными детьми и приемными родителями это очень тяжелый и каждодневный труд. Не каждому удается найти золотую середину во взаимоотношениях с детьми, поэтому достаточно часто приемные родители прибегают к помощи психологов, которые помогают им преодолеть различные трудности во взаимоотношениях.
1 Токарская Л.В. Психология семьи. Психологическое сопровождение процесса усыновления. Учебное пособие для вузов. Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина (г. Екатеринбург). 2018. C. 136.
2 Жиронкина Ю.Е. Проблема реализации права на информацию при соблюдении тайны усыновления // Вестник Московского университета МВД России. М.: Изд-во Моск. унта МВД России, 2015. № 6. С. 24—27. «
3 Басалаева Н.В., Колокольникова З.У., Митросенко С.В. Технологии работы с замещающими семьями. Лесоси-бирск, 2013.
4ДементьеваИ.Ф. Организация работы с приемной семьей: метод. рек. / Т.Ф. Дементьева. Екатеринбург, 2015. 42 с.
Выносить сор из избы: почему о проблемах в приемных и опекунских семьях нужно говорить
Говорить о проблемах в семье стыдно и не принято — а в приемных семьях это бывает особенно тяжело. «Нож» пообщался с людьми, пережившими непростой опыт опекунства, и спросил у психолога, как действовать в подобных ситуациях.
Психология начала системно заниматься проблемами приемных семей лишь в конце прошлого века. В 1998 году американские ученые из Университета Миннесоты запустили масштабное исследование рисков поведенческих и эмоциональных трудностей у приемных детей. После шести лет наблюдений было установлено, что усыновленные дети вдвое чаще оказывались под надзором психиатров, чем родные. В США у 14 % из них были диагностированы поведенческие отклонения. И хотя каждый исследователь предлагал свой подход в решении подобных проблем, все они сходились в одном: усыновление — напряженный опыт, который требует душевных усилий от обеих сторон. Но есть еще и третья сторона — биологические родители.
Все эти точки — ребенок, биологические и приемные родители — соединяются в так называемый треугольник стресса.
У биологических родителей это очевидная нежелательная беременность, у приемных — возможная инфертильность, у детей — отсутствие дома и чувства безопасности. Психологи-оптимисты долгое время утверждали, что в момент усыновления клубок стресса распутывается сам собой, потому что от этого выигрывают все три стороны. Но практика иногда доказывает обратное.
Усыновление для ребенка — это в первую очередь опыт потери.
Такую непопулярную мысль высказывает в своей книге «Психология усыновления» современный американский психолог Дэвид Бродзински. И болезненнее этот процесс протекает у детей, отлученных от своих родителей в сознательном возрасте, нежели у тех, кто не знал их вовсе. Вместе с обретением новой семьи исчезает надежда воссоединиться с биологической, и сближение может быть болезненным.
Дополнительное давление на ребенка и усыновителей оказывает общественное восприятие феномена опекунства. Конечно, знакомые хвалят и поощряют ваш поступок, но при встрече не забывают заботливо спрашивать: «И как ты только отважился на такое? Как ты с этим справляешься?»
Решение взять ребенка в современной культуре априори рассматривается как вызов, акт воли и мужества — то есть что-то, предполагающее тяжелую борьбу.
Еще более бестактные вопросы, вроде «А кто твои настоящие родители?», обрушиваются на ребенка от его сверстников.
Дети приходят в приемную семью со своим уникальным бэкграундом, и привыкание к новой обстановке протекает у всех по-разному. Наследственность, пренатальный и постнатальный опыт следуют за ребенком по пятам и вместе с ним заходят в новый дом. Значит, и причины психопатологий приемных детей стоит искать в образе жизни или похожих проблемах их биологических родителей. Но сделать это непросто: несмотря на то, что тема становится всё более обсуждаемой, данных и регулярно обновляемой статистики по ней по-прежнему мало.
Например, американский психолог Николас Зил отмечает, что доля приемных детей в США от общего числа недостаточно велика, чтобы выделять их в отдельную группу выборки. Отсюда нехватка информации, которую могли бы получить будущие усыновители.
В еще большей степени эта проблема касается России.
На сайте Росстата, главного статистического ресурса страны, в разделе с обнадеживающим названием «Семейная политика детствосбережения» вы не найдете таблицу по психическим расстройствам или наркотической зависимости среди усыновленных детей или сирот.
Освещению проблемы препятствует и 139-я статья СК РФ, которая гарантирует приемной семье тайну усыновления: новые родители имеют право изменить персоналии, дату и место рождения ребенка. Проследить за судьбой таких детей невозможно, и в статистику они не попадают.
Иногда неведение усыновителей объясняется простым нежеланием органов надзора раскрывать полную информацию об особенностях ребенка. «Неудобные» факты биографии детей попросту замалчиваются, чтобы не оттолкнуть потенциальных опекунов.
О том, как нехватка сведений о здоровье ребенка и отсутствие поддержки со стороны социальных служб порождают комплекс вины у родителей, наша первая история.
Ксения, Москва, 51 год, домохозяйка
В 2007 году мы взяли двух сестер, Катю и Марину, из Новосибирска. Им было восемь и девять лет. Когда увидела их фотографию, у меня внутри что-то екнуло. Их сразу вывели и сказали: «Вот ваша мама». Я даже еще не успела ничего сказать, а за нас уже всё решили. Так мы прилетели в Москву и стали устраиваться.
Тогда еще не было школ приемных родителей, и я не до конца понимала, с чем столкнусь. Сейчас я думаю, что первопричина во мне.
Вначале я была очень оптимистично настроена: мы всё сможем. Я только спросила: «Здоровы? Смогут учиться в обычной школе?» Мне ответили: «Да, никаких тяжелых диагнозов нет, учиться смогут». К декабрю у младшей девочки Кати обнаружили бронхиальную астму. А в процессе учебы выяснилось, что она не справляется. Я никак не могла понять, почему Катя не может запомнить буквы, научиться читать.
Но я тогда и понятия не имела, что и через год, и в двадцать лет, и никогда она читать не начнет. Меня об этом никто не предупреждал.
Уже позже мы обратились к неврологу, который сказал, что детский дом не мог не знать о серьезных задержках развития у своих детей. Таблица умножения ей так и не далась, несмотря на возраст. Это касается даже похода в магазин: она никогда не знает, хватит ей денег или нет.
Как следствие, у Кати был бесконечный конфликт с учителями, и ее отправили в коррекционную школу. Назначили дополнительные занятия с психологом, математику и русский. Как-то раз учительница математики сказала мне после занятий: «Я подняла ваше личное дело и не понимаю, зачем вам это нужно? Вы видели, какие там гены?» Ее вопрос поставил меня в ступор. Тогда я всё еще пребывала в иллюзиях.
Мне казалось, что я воспитывала их как своих. Я довольно строгая мать, могу и крикнуть. Всегда заставляла их учить уроки. Летом мы отправляли их в лагерь, возили в Хорватию, Италию. Мы старались не ограничивать девочек материально, если они хотели сходить куда-то с классом. Но однажды я услышала, как они жаловались, что у всех уже давно айфоны и айпэды, а у них всего этого нет. У нас в семье никогда ни у кого не было айфона.
Доходило до того, что Марина отказывалась надеть перед выходом новые кроссовки, потому что «это же не найки».
В 2012 году мы взяли мальчика Андрюшу, ему было десять. Наши дети уже начали жить отдельно, и младший сын сказал: «Чего бы вам не взять еще одного?» Тогда нам всё еще казалось, что всё нормально. Но как только Андрюша переехал к нам, дома начался запредельный праздник непослушания. Ситуация изменилась кардинально.
Посыпались претензии, что я не имею права заставлять их что-то делать, повышать голос. А когда это случалось, они начинали орать в ответ. Почему-то не воспринимали меня.
В их школе проводили специальные беседы, и Марина постоянно мне говорила, что может заявить на меня в полицию, если я буду ее обижать.
Сначала мне было стыдно прийти в опеку и рассказать о наших проблемах. Всё надеялась, что наладится. Потом не выдержала и сказала. Нам дали психолога. Но никаких результатов я не увидела.
Я точно помню: это было 3 марта во время разговора с опекой, когда окончательно рухнули все иллюзии. Позже я так и сказала девочкам: «Я умерла 3 марта». Около полутора часов все трое с ухмылками рассказывали, как плохо они живут. Говорили, как я их истязаю, чего-то от них требую. Катя вообще сказала, что ее избивают.
Всё происходящее казалось мне настолько нереальным, что я только попросила: «Дайте мне бумагу, я на всех троих напишу отказ, если им так плохо». Мне вежливо намекнули, что это испортит статистику, так что отказ я написала только на Андрюшу.
Я помню этот день очень смутно, но вышла я оттуда с высоким давлением.
На тот момент Марина оканчивала 9-й класс, и я понимала, что, если напишу отказ, их отправят обратно в Новосибирск. Мне было попросту жалко девочек.
Они остались с нами, но ничего хорошего из этого так и не вышло. Их отторжение стало еще более демонстративным. Они отказывались прибирать квартиру, домой возвращались и в час, и в два ночи, притом что Кате еще не было восемнадцати. Она звонила моему сыну Саше и просила: «Сань, забери меня от метро, а то я пьяная, и тут полиция ходит».
Лейтмотивом наших отношений было «вы, конечно, много для нас сделали, но могли бы и больше».
Мои сыновья пытались проводить с ними беседы, но всё бесполезно.
Марину я уговорила пойти в колледж, а Катя не смогла сдать экзамены. Потом выяснилось, что она нашла себе компанию, с которой они прогуливали уроки, выпивали и курили в подъездах. Это всё при том, что у нее бронхиальная астма. Так Катя 9-й класс и не окончила.
После восемнадцати лет я им официально никто, так что, как только обе стали совершеннолетними, они ушли.
Иногда я думаю: это со мной что-то не в порядке? Да, были моменты, когда я в порыве могла сказать, что сдам их обратно. Но я понимала, что не сдам. Да и они понимали.
Катя и Марина получают социальное пособие и периодически подрабатывают в ресторанах фастфуда. Так они и накопили деньги, чтобы съехать от Ксении. Но на приличное жилье этого не хватало — девочкам приходилось снимать третьесортные комнаты у сомнительных хозяев. После неудачных скитаний по съемным квартирам, где удавалось пожить в непродолжительные периоды алкогольного просветления хозяев, Катя и Марина переехали в квартиру мужа Ксении, которая досталась ему по наследству. Там нет стиральной машины, поэтому они приезжают к своим бывшим опекунам постирать свои вещи и взять денег. Ксения видит их раз в месяц.
С того момента, когда Ксения брала девочек, ситуация с приемными детьми в стране, к счастью, изменилась. В 2013 году был создан Совет Министерства образования и науки Российской Федерации по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Среди позитивных инициатив — создание обязательных школ приемных родителей во всех регионах России. Программа курса затрагивает юридические, медицинские, педагогические и социальные аспекты.
После ее прохождения будущие родители получают сертификат, без которого дальнейший процесс усыновления невозможен. Думается, эта осведомленность и поддержка психологов могли бы спасти родителей вроде Ксении от навязчивого и деструктивного чувства вины за несложившиеся отношения.
Елена Плотникова, детский психолог: «Часто приемные родители берут в семью детей, представляя себе, как всё будет хорошо. А оборачивается всё совсем по-другому. Дети, пережившие травматический опыт в родных семьях, а после еще и жившие в казенных учреждениях, действительно имеют определенные особенности развития. И часто на первый план выступает даже не задержка развития (хотя и она имеет место в большинстве случаев).
На первый план выступают неумение строить теплые отношения, отстраненность и замкнутость, эмоциональная выхолощенность, негативизм.
Всё это — защитная реакция на ту ситуацию развития, в которой дети находились ранее. Справиться с этим самостоятельно, без поддержки специалистов, часто бывает не под силу приемным родителям. Они, как и Ксения, начинают искать причину в себе, стараются усилить заботу, иногда сверх меры, — но результата нет. Ведь причина не в них.
Вхождение приемного ребенка в семью — это длительный обоюдоострый процесс, к которому должны быть готовы обе стороны. Отсутствие предварительной подготовки — изначальная причина трудностей. В дальнейшем ожидания, не совпавшие с реальностью, трудности в принятии детей такими, какие они есть, отсутствие своевременной поддержки семьи специалистами усугубляют ситуацию».
Говорить об опекунстве честно и открыто нужно не только с психологами, но и с самими детьми.
На этом тезисе базируется теория ролевой адаптации к усыновлению социолога Дэвида Кирка. В зависимости от того, какую роль примеряет на себя родитель, меняется и стратегия общения с ребенком. Кирк говорит о двух основных паттернах.
Первый — «отрицание различий» (rejection-of-difference) — относится к родителям, которые игнорируют какие бы то ни было особенности, связанные с усыновлением, и всячески стараются симулировать «стандартную» семью. Взяв за «дано» ложные установки, они подчиняют и ребенка правилам этой игры.
Иначе к усыновлению подходит другой паттерн поведения — «признание различий» (acknowledgement-of-difference), когда все трудности и вызовы рассматриваются открыто.
Такие родители дают себе и детям свободу испытывать любые эмоции без страха не соответствовать другим моделям поведения, принятым в семье.
Кажется, что хороший родитель непременно выберет второй вариант. И это верно, но до определенного уровня. Есть риск перестараться и получить побочный эффект — «настаивание на отрицании» (insistence-of-difference). Родители и дети видят корень всех проблем в первоначальных различиях. И вместо того, чтобы сообща искать решение и договариваться, они расходятся по разным углам ринга.
Выработать универсальную оптимальную модель отношений с приемным ребенком невозможно, поскольку, как сказано ранее, все дети приходят с разным багажом. И совсем не обязательно стараться заменить ребенку родную мать, если он куда больше нуждается просто в надежном наставнике.
К такому выводу пришла Келли из Ирландии, которая уже много лет берет под опеку детей. Она согласилась рассказать «Ножу» свою историю.
Келли Голуэй, Ирландия, 48 лет, медсестра
В Ирландии распространено долгосрочное опекунство, и уже более десяти лет с нами живет мальчик с очень особенными потребностями. Он хронически болен и нуждается в энтеральном питании. К тому же у него СДВГ (синдром дефицита внимания) и аутизм. Ему нужны особый уход и лекарства, а его мать не могла всё это обеспечить.
Не так давно от нас ушли два мальчика-подростка, которые прожили с нами три года. Когда мы их взяли, им было тринадцать и пятнадцать лет. Они всё время хотели вернуться в свою родную биологическую семью, что в итоге и произошло. Сейчас мы не поддерживаем связь.
Как опекун, ты всегда должен допускать, что с ребенком плохо обращались: физически или сексуально.
Тебе могут предложить наркозависимого ребенка или того, кто только что прошел курс реабилитации. Или девочек, у которых не было здоровых отношений с мужчинами. Да, опекунам дают правдивую и детальную информацию о детях и их опыте, но нужно понимать, что не обо всём дети готовы были рассказать.
Мои собственные дети были младше мальчиков, когда мы их взяли, так что на тот момент я не имела опыта общения с подростками. Поэтому их поведение иногда шокировало, ведь с некоторыми вещами мы раньше не сталкивались.
У первого мальчика, Джона, был сложный характер. В итоге он перебрался в Англию, где попал в тюрьму. Его мать очень плохо относилась к нему, она никогда не играла отведенную ей роль, а была ему скорее другом. Она пристрастила его к наркотикам, потому что сама была зависима. Именно из-за наркотиков он оказался в тюрьме. Джон не ходил в школу и почти всё время, пока жил у нас, был под кайфом.
У второго мальчика было искаженное представление о женщине, из-за того что он подвергался сексуальному насилию.
Он не воспринимал меня как мать, а видел во мне в первую очередь женщину. И конечно, сложнее всего мне было просто восстановить субординацию.
О том, чтобы заставить его видеть во мне мать, не было даже и речи.
Первые шесть месяцев они оба прилагали все усилия, чтобы мы вернули их обратно. Потому что до этого все от них отказывались, включая их бабушку и дедушку. Мы это знали и отказываться не собирались. Мы искренне хотели помочь и обеспечить им прочную семью. В итоге они поняли это и восприняли с благодарностью. Важно не забывать, что дети часто принимают опекунов в штыки. Они хотят быть не с тобой, а со своей мамой, даже если она алкоголичка, даже если подвергала их жизнь опасности.
У меня не было идеалистических представлений. Мои родители занимались опекунством, когда я была ребенком. Иногда они брали девочек, которые были беременны, но скрывали это от семьи. Я выросла с этим.
Я сама медсестра, так что смотрела на опекунство без лишних иллюзий и была готова. Но я знаю много пар, которые идут на это с мечтой забрать себе миленького голубоглазого светловолосого малыша. Даже те люди, у которых есть свои дети, не всегда до конца понимают, с чем будут иметь дело. Ты не можешь сказать: «О, я возьму опеку всего на год». В таком случае ты причинишь ребенку больше вреда, чем пользы.
Ты не можешь просто так бросать детей, которые тебе не подошли, — их и так слишком часто бросали.
Люди должны идти на это с широко раскрытыми глазами. Надо понимать, что ты отдаешь свой дом, свою свободу, свое время, которое мог бы провести с родными детьми. И поскольку чаще всего это проблемные дети, ты проводишь с ними гораздо больше времени, чем со своими собственными. Ты должен понимать причины, почему ты это делаешь, чтобы не вызвать сопротивление со стороны твоей семьи.
Нужно быть готовым и к тому, что процесс оформления опеки очень непростой. Органы внимательно изучают досье усыновителей, твою семью, проводят около двенадцати интервью. Причем не только с тобой, но и с остальными членами семьи. Если, например, раньше у тебя были отношения, пусть даже сорок лет назад, — они всё равно найдут твоего партнера и опросят его.
Возникает ощущение, что эти люди вспарывают твою жизнь, пока ты сам около полугода пребываешь на постоянном допросе. Но и дети проходят проверку, прежде чем попасть в семью.
Органы надзора дают подробные рекомендации: через что прошел ребенок, каким был его опыт. Опекун может сказать: «Я не справлюсь». Это абсолютно нормально.
Мои собственные дети уже выросли и покинули дом, так что у нас остался только один мальчик, и мы надеемся взять еще ребенка.
В семье усыновителей, как и в любой другой, преследуются простые и понятные цели: стабильность, гармония и постоянство. Разница в том, что в обычных семьях эти ценности и уклад формируются априори, а роли распределены заранее. В приемных же семьях, говорит Кирк, где традиции устанавливаются лишь со временем, имеет место «ролевой гандикап» (role handicap) — комплекс социальных и психологических реакций, которые затрудняют процесс развития и приспособления человека. Поэтому большое значение на первом этапе приобретают навыки межличностного общения.
Умение испытывать эмпатию, говорить с ребенком о его происхождении как о чем-то нормальном и естественном — хороший зачин для сказки со счастливым концом.
Эти навыки укладываются в паттерн признания различий, примером которого стала история Келли.
Через неделю после интервью мы созвонились с Ксенией. Она рассказала о недавней встрече с девочками, о том, как пригласила Катю и Марину отметить с ними свой день рождения. Скромно, как и раньше, — сходили в «Макдоналдс», прошлись по магазинам:
«Накупили опять кроссовок, футболок… Я давно заметила, что за всё время проживания отдельно они даже нижнего белья себе не купили, не говоря уже о чем-то другом».
Источник https://www.miloserdie.ru/article/priemnyj-rebenok-okazalsya-trudnym-pochemu/
Источник https://cyberleninka.ru/article/n/trudnosti-vzaimootnosheniy-roditeley-s-priemnymi-detmi
Источник https://knife.media/adopted-children/